TARDO QUATTROCENTO

Окрас чёрно-белый, распределение пятен необычное, на голове - точно чёрные волосы на пробор расчёсаны и в косичку на спине заплетёны, хвост – чёрный, кисточка – белая, на ногах – белые гольфы. Именно так выглядела кошка, пристально изучавшая скамейку, мною облюбованную на улице Маркус. Кошка меня опередила, запрыгнув и рассевшись раньше, чем я успела сказать "джекробинсон", а когда я примостилась по соседству, она начала ходить от меня к singolare и обратно и всё понимать. Скажешь ей, к примеру: «Иди к дяде, это он у нас по кошачьей части!» - идёт к дяде, а потом и обратно. Скажешь: «Нет, нет, только не на платье!» - слезает и пристраивается рядом.
На Любителях-Сиона со двора выскочили двое: белый чихуа-хуа и чёрная, с рыжей подпалиной дворняжка, раза в полтора крупнее.
Пока я извлекала лорнет, чтобы хорошенько ими полюбоваться, они деловито нас облаяли и убежали. Потом вернулись и полаяли снова, уже менее убедительно.
А на рынке "Иудин Стан" из-под прилавков выкарабкивались арабские подростки. Первого, в чёрных штанах и белых футболке, появившегося из-под прилавка с горячими питами, singolare хотел было погладить, приняв за (да простится нам политнекорректность!)собаку. singolare уже протянул к нему руку, но вовремя отдёрнул. Второму пришлось долго поглаживать синголарину ногу, застывшую перед прилавком с виноградам, надеясь обратить синголарино внимание на факт своего выползания из-под. "Извините, я тут вылазию" - язык жестов. Второй был весь в чёрном.
Хроматическая гамма на раздолбанном городском рояле.
Почему они выползали именно сегодня и не делали этого никогда прежде, я даже не спрашиваю у вас, мои милые френды.