Во второй части своей статьи об Иване Елагине witkowsky цитирует письмо Ольги Анстей, излагающей по словам самого поэта подробности елагинского визита к Анне Ахматовой.
Заключительный абзац письма звучит со внятной иронией: "Последние слова знаменитой русской поэтессы – по телефону (когда Иван уже выходил): "Таня сейчас придет, она понесла примус в починку..."
Стала припоминать я свою революцьонную юность, ничего такого не припомнила, ни к кому я не ходила, стихов не носила. Зато отрочество было ознаменовано походом к известному и ныне ленинградскому поэту, к которому повёл меня папа.
Поэт сидел за огромным письменным столом и держал в руке мои листочки.
В целом суждение его было благосклонным. Однако выразил он и легкое недовольство.
Во-первых, поэзия не должна состязаться с музыкой. "Вот у вас тут "Маленькая поэма в до-миноре". Я этого не люблю в стихах".
А во-вторых, "вы ведь ешё не знаете, того о чём пишете. Пишите о том, что вы знаете. Что это у вас за "таинство желаний"?!"
Ничего я не ответила поэту, папа тоже промолчал, он был доволен благоприятным отзывом. Впрочем, зная моего папу, могу сегодня с уверенностью утверждать, что экзамен проходила не я, а наш любезный хозяин. Мы благодарно пожали ему руку и отправились по домам.
Так вот, к чему я всё это вам рассказываю?
Был ли в вашей жизни такой момент, назовём его условно "посещение мэтра" (неважно, поэта ли, художника, музыканта или...)? чего вы ждали от "мэтра"? и что из этого вышло?
И ещё вопрос к молодым поэтом, есть ли у вас представления, о чём должен говорить поэт и о чём не должен? может ли\должен ли он говорить о высоком, об анальном\о банальном, о профессионально-конфессиональном, о примусах, о парусах?